Загадка слободского дома. Неудавшаяся свадьба 2

— Проходи в комнату, я сейчас. — сказал хозяин слободского дома.
Гмыря был невысокого роста и настолько широк в плечах, что казался квадратным. Большущий живот перетягивал красный кушак — неизменная принадлежность одежды биндюжников. От порыжевших кирзовых сапог исходил запах дегтя и конского пота. Хозяин поставил на стол шипящую сковородку, достал из огромного буфета бутылку с самогонкой и два граненых стакана.

— Слухаю вас, зачем пожаловали?—спросил старик, разливая мутноватую жидкость и пододвигая один стакан к Бычкову.
— Спасибо, не употребляю,— отстранил стакан Бычков.
— Вот как? Ну как знаешь,— хозяин ловко перекинул содержимое стакана в рот и смачно понюхал хлеб, а потом закусил.
— Извините, что побеспокоил вас. Я из угрозыска,— Бычков протянул старику удостоверение.
— Можешь и не показывать, читать все равно не умею. Так зачем пожаловал?— повторил он настороженно, но не теряя достоинства.

— Сына вашего ищем. Давно виделись?
— Да так годика два назад. Я этому пройдисвиту говорю: работать не хочешь, на глаза мне не показывайся. Эх, дурак дураком. Теперь только жить да жить. Не то что при царе… Иди только працюй… Связался с бандитами, позорит мою седую голову. Что опять натворил?
— Числится кое-что за ним…
— Нет, сына не видел и видеть не хочу. Хотя почекайте, одного из его дружков бачил намедни — разодетый ходит, как буржуй…
— Адрес его не скажете?

Загадка слободского дома

Старик на секунду заколебался. Потом его словно прорвало:
— Та хай ему бес в ребро. Скажу, ей-богу, скажу. Знаю я его, с детства у Кольки на побегушках был. Только вот не знаю, живет ли он там, где прежде. Я сам этих жоржиков ненавижу, зачем только бог наградил таким подонком… Рос он без матери, я всегда при деле, вот и получилась мерзлота.
— Кое-что интересное рассказал старик,— докладывал мне Бычков.— Дал адрес Петра Носова, дружка Жульяна. Обитает вроде на Раскидайловской.

Проверил — оказалось, что и вправду сейчас там живет такой, работает в одной заготовительной конторе. Имеет судимость за грабеж, я смотрел по картотеке. Но в последние пять лет ничего за ним не числится. «Завязал» он или просто не попадался — нужно выяснить.

— Интересно, интересно. Знаешь, у нас тоже новости. Появился след Жульяна. Получены сведения, что у Комарова, того самого, что галантереей торгует, в доме появилась серебряная посуда, похожая на украденную из «Торгсина». Похвастался он своему приятелю, Что приобрел сервиз из царского, как он говорил, дома.

Тот случайно сказал об этом его конкуренту. И последний не упустил случая насолить коллеге по торговле… Послали сейчас туда человека, чтобы наверняка убедиться.
Зазвонил телефон. Я взял трубку: — Так, конечно. Захватите хозяина с собой.
— Сейчас познакомишься с этим красным купцом,— сказал я Бычкову.— Стаканчики-то у него ворованные…

Тайна слободского дома

Минут через двадцать в коридоре послышались шаги. Чей-то бархатистый тенор оправдывался: «Откуда я мог знать, человек с виду приличный, мне чужого не надо…» Ему отвечал басок Старичкова: «Не волнуйтесь, все выясним. Если совесть у вас чиста — бояться нечего».
Так, перебрасываясь словами на ходу, они появились на пороге кабинета. Увидев меня, мужчина в пальто из дорогого сукна и бобриковой шапке замолчал на полуслове, по инерции прошел еще несколько шагов и остановился в метре от стола.

— Садитесь,— показал ему на стул.
— Тут вот товарищ говорит,— не дожидаясь приглашения, начал мужчина,— что посуда, которую я недавно приобрел, того…
— Ворованная?

— Ну да. Но я-то не знал. Думал, все честь по чести.
— Правильно говорит. При каких обстоятельствах вы приобрели её?
— Сейчас все расскажу,— заторопился мужчина,— только скажите, если я был не в курсе дела, не знал, что она такая… ворованная, по закону ведь я не виновен?
— Только в том случае, если вы действительно не знали, что стали скупщиком краденого…

Краденное из слободского дома

— Какие тут могут быть разговоры, конечно, не ведал. В четверг я ужинал в «Лондонской». Ко мне за столик официант подсадил одного человека. Разговорились с ним, выпили по рюмочке. Узнав, что я любитель старинных вещей, он рассказал о серебряном сервизе на двенадцать персон, который якобы достался ему от тестя, бывшего крупного петербургского чиновника, во время революции бежавшего за границу.

Тот якобы в свое время получил его по величайшему указанию за какие-то особые заслуги. Я предложил новому знакомому Продать мне сервиз, сказал, что за деньгами не постою. Он немного поломался, но потом согласился…

«На ваше счастье, нуждаюсь сейчас в средствах,— доверительно сказал он.— Дело хочу открыть». Договорились о встрече, условленное время он принес сервиз ко мне в магазин. Сторговались на удивление быстро…

— Как звали этого человека?
— Назвался Петром Александровичем. Такой, знаете, брюнет лет тридцати пяти. На правой руке массивный золотой перстень.
— Поподробнее, пожалуйста.
— Ну как вам сказать, больше ничего особенного в нем не заметил. Да, вот еще что характерно: когда говорит, все время подергивает себя за мочку уха…

Бычков, сидевший так, что нэпман не видел его лица, подал мне знак глазами: он…Комарова отпускают

Комарова отпустили, предварительно взяв С него обещание никому не рассказывать о вызове в милицию.
Деятельность агента учреждения по заготовке кож не очень обременяла Петра Носова. Конечно, приходилось ездить по селам, договариваться с поставщиками, как правило, прижимистыми, не хотевшими уступать ни копейки. Но это отнюдь не волновало Носова.

Каждый раз, отправляясь в командировку, он думал прежде всего о том, как побыстрее покончить с делами и выкроить для себя несколько свободных дней. Естественно, так, чтобы начальство об этом не догадывалось. И когда это удавалось — тут же Носов не отказывал себе в том, чтобы предаться «светской» жизни. Дорогие рестораны, модная одежда…

Знакомые завидовали Носову, всегда одетому с иголочки, не скупящемуся на роскошные букеты очередному объекту своей привязанности и на щедрые чаевые официантам. Но если бы они понаблюдали за Петром Александровичем повнимательнее, то заметили бы, что иной раз их солидный приятель ведет себя странновато.

Когда ездит куда-нибудь, долго колесит по городу. Сидя в зале ресторана, постоянно оглядывается, словно ищет кого и не может найти. Стоит чуть сильнее хлопнуть двери — едва заметно вздрагивает.

Осторожным человеком был Петр Александрович Носов. Только невдомек ему было, что с некоторых пор частенько и извозчики, и посетители ресторана, сидящие за соседним столиком, надежно «охраняют» его…

Слесарь канатного з-да

Меня заинтересовала семья слесаря канатного завода Житомирского, к которому часто захаживал Носов. Выяснил, что Житомирские — люди честные, к уголовному миру никакого отношения не имеющие. Они жили на улице Мастерской в одноэтажном сером доме, имеющем несколько просторных комнат.

Однажды Бычков по моему заданию как бы невзначай присел покурить на скамеечку, что стояла на тротуаре у этого дома. Рядом неожиданно расположилась бабуся — она присматривала за пятилетней девочкой, игравшей со своими сверстницами.

Помолчали.
— Хорошая у вас девочка,— желая завязать разговор, начал Бычков.— Внучка?
— Внучка,— охотно ответила та, видимо, сама давно испытывая желание поговорить.— Непоседа страшная: того и гляди набедокурит. Отец с матерью на работе, а за Клавочкой нужен глаз да глаз.

Они разговорились. Словоохотливая старушка не замедлила выложить Бычкову все уличные новости. Кто как живет, бедно ли, в достатке, у кого жена тяжела на руку, кто любит приложиться к рюмке. Из дома вышла женщина средних лет в ситцевом платье. В руках у неё болталась объемистая кошелка.

— Житомирского Степана жена,— сказала бабуся, проводив женщину долгим взглядом.— Хорошие люди, трудолюбивые. Только дружок есть у Степана, очень уж неприятный. Ходит франт франтом, а чтобы поздороваться — так это никогда.
— Что ж так?— равнодушно спросил Бычков?

— Говорят, они вместе служили. Ну а потом, в начале двадцатых, в голодуху, этот франт заведовал каким-то продовольственным складом. Степан-то с семьей голодал, а этот вроде помогал ему, приносил кой-чего из продуктов, чтобы детишки с голоду не померли. Ну, с тех пор и считает Степана своим должником.

Гости на постой слободского дома

Гости к нему приезжают, а он их к Степану на постой. Вот, слышала я, и свадьбу для своего приятеля хочет здесь устроить. Обнаглел уж вконец…

— А чего, свадьба — дело хорошее,— подлил масла в огонь Бычков.
— Хорошее-то хорошее, только видели бы вы жениха! Глаза так и шныряют… А вы сами кто такой будете?— вдруг спохватилась старушка, подозрительно оглядывая Бычкова.— Не из ихней ли компании?
— Куда уж мне,— успокоил её Бычков.— На электростанции работаю. Вот приятеля поджидаю, да, видно, не придет он уже.

Заговорился я с вами…
— Не Константина ли, он тоже вроде электриком числится?
— Константина, его.
— Ну так я передам, коль увижу, что товарищ приходил. Вас звать как?
— Василием. Только беспокоиться не надо. Я все равно встречусь с ним сегодня на работе.
— Не надо так не надо. Клавочка, куда же ты залезла?!— закричала она на девочку, забравшуюся тем временем на акацию.

Спустя два дня нам стало известно, что на предстоящем торжестве в доме на Мастерской будут присутствовать крупные фигуры воровского мира Одессы. Не было ясно только, кто именно.

— Конечно, нужно попытаться их взять,— говорил я собравшимся оперативникам,— но вот как? Учтите, товарищи, на свадьбу приглашены и порядочные люди, среди которых много женщин и даже дети. Подвергать риску их мы не имеем права.

Нельзя проворонить

— Но и преступников нельзя проворонить!— воскликнул Вишнев.— Второго такого случая может и не быть…
— Так-то оно так,— согласился я,— но рисковать мы права не имеем.

Между тем подготовка к свадьбе велась с большим размахом. С утра до вечера из распахнутых окон квартиры, находившейся на первом этаже, веяло запахами жареной рыбы и мяса. К дому непрерывно подвозили различные продукты, посуду. Словом, готовился пир на весь мир.

Часть 1