Реформа РАН

В сентябре отечественные законодатели должны решить судьбу Российской академии наук — в третьем чтении рассматривается законопроект о том, как проводится реформа РАН и реорганизации государственных академий наук. Первые два чтения документ прошел 3 и 5 июля. Как раз тогда, когда все традиционно перестают следить за новостями и уезжают в отпуск. При этом до 27 июня никто из причастных к РАН ученых и академиков не подозревал о готовящемся законе.

Новоизбранный президент Академии Владимир Фортов узнал о нем лишь вечером 26 июня. Бывший президент РАН Юрий Осипов, по-видимому, был ознакомлен с планом реформирования заранее. Но никому из коллег не сказал про реформа РАН. Блицкриг в виде внесенного в Госдуму законопроекта с неизвестными авторами. Министр Дмитрий Ливанов заявил, что документ готовили вне Минобрнауки и он не имел права ознакомить с ним общественность. Доктор физ.-мат. наук Андрей Цатурян (см. его мнение на стр. 28) сравнил с нападением янычар на женское общежитие. Что-то есть в этом сравнении — и в беззащитности жертв, и в яростном натиске и слабом внимании к морали со стороны нападающих. Да, в общем, и в том, что касается бардака внутри общежития.

Что Академию нужно в принципе реформировать, мало кто спорит. Но не выплеснем ли мы с водой и ребенка — избавившись от «неэффективно» работающей, «архаичной», консервативной, но, тем не менее сохраняющей принципы самоуправления научной организации. Не убьем ли науку в целом?

Реформа РАН

На сегодняшний момент, если судить хотя бы по пресловутым показателям цитируемости, по количеству опубликованных статей, институты РАН при всей своей неэффективности являются ведущей силой отечественной науки. На несколько порядков опережая университеты.

Любопытно, что — неожиданным образом — атака сплотила академическое научное сообщество. Даже те, кто выступал с критикой Академии, встают на ее защиту, говоря, что при всех недостатках академической системы реформу так, без предупреждения, не посоветовавшись с самими реформируемыми, не проводят. Тех ученых, кто к концу лета по-прежнему выступал на стороне Ливанова, остались единицы. Фактически даже единица — из круга сильных ученых, имеющих опыт работы за рубежом, публично его поддержал лишь биолог Константин Северинов.

В ожидании утверждения законопроекта мы собрали мнения о предложенной концепции, по которой пройдёт реформа РАН. Решайте сами, кто из выступающих прав.
Историческая справка: Академия была учреждена Петром I по образцу западноевропейских. Однако в отличие от последних она всегда зависела от государства: ее члены получали жалованье и должны были обслуживать страну в научно-техническом плане. До 1917 года у нее были свои лаборатории, но немного. Фундаментальной науки в России вообще было немного, в основном в университетах и заведениях вроде Военно-медицинской академии. «Большая» Академия до революции оставалась, по сути, междисциплинарным семинаром, а также играла роль универсальной межведомственной научной комиссии. Полномочия «высшего всесоюзного ученого учреждения» страны ей дали большевики.

Иссечение РАН без наркоза.

Борис Жуков, научный журналист, биолог.
Скоропалительно принятый правительством и почти прошедший Госдуму проект реформы РАН в среде научных работников принято именовать не иначе как «разгоном», «ликвидацией», «уничтожением» и далее в том же духе. Неприятие вызывают все основные пункты предлагаемых изменений. Но более всего — перспектива лишения Академии полномочий по управлению институтами и их имуществом. Между тем нигде в мире, кроме стран бывшего СССР, национальные академии не имеют полномочий государственных органов исполнительной власти.

В одних странах фундаментальная наука сосредоточена в основном в университетах. В других ею управляют специальные государственные органы — такие как французский Национальный центр научных исследований (CNRS). Ситуация же, когда никому не подотчетный закрытый клуб проводит государственную научную политику и распоряжается государственным имуществом и финансовыми потоками, показалась бы противоестественной в любой стране, где есть «большая» наука.

Но, может быть, именно такая форма управления наукой наиболее подходит для России? Увы, все, кому доводилось сталкиваться по какой-либо надобности с аппаратом РАН, говорят о нем как об одном из самых бестолковых. Вот, где нужна реформа РАН. Года три назад кто-то заглянул в англоязычную версию официального сайта РАН. И несколько дней весь Рунет хохотал, обнаружив, что в системе нашей Академии есть «институт белки» (Squirrel institute), «ботанический печальный институт» (Botanic sad-institute). И прочие удивительные учреждения. Названия учреждений перевели на английский в программе автоперевода.

Реформа Российской академии наук

И даже не посмотрев, что получилось, вывесили результат на официальный сайт. При всей анекдотичности этой истории она чрезвычайно характерна для стиля работы аппарата и реформа РАН.
Но основная проблема даже не в плохом качестве аппаратных кадров. Уже в этом году, готовясь к неизбежной схватке с Минобрнауки, РАН попыталась своими силами проверить эффективность подведомственных ей структур. Из 370 проверенных учреждений неэффективным было признано… одно — Центр скифо-аланских исследований Владикавказского научного центра РАН.

Все остальные признаны эффективными. Неважно, что директор одного из этих учреждений всерьез рассказывает, что в морской воде скорость распада радионуклидов меняется (и потому радиоактивные отходы можно спокойно сливать в море).
Дело опять-таки не в личных качествах проверяющих. Корпорация и не может вести себя по-другому. Признать какое-либо учреждение неэффективным неизбежно означает нажить себе врага в лице его директора, входящего в ту же корпорацию. Для такого шага нужно иметь или очень склочный характер, или очень веские мотивы. Именно поэтому все надежды на то, что при новом энергичном президенте Академия сама себя реформирует, мягко говоря, наивны.

Уже неоднократно

(в частности, в 2004 и 2006 годах) РАН уклонялась от перемен именно под обещание провести их собственными усилиями.
Словом, как бы ни относиться к руководству страны, к Минобрнауки и лично к министру Ливанову, решительность их действий можно понять. Серьезные сомнения вызывает другое: к какому результату приведет эта решительность? Способно ли нынешнее российское государство обеспечить более эффективное управление фундаментальной наукой? Кто займет ответственные должности в агентстве по управлению исследовательскими институтами и чем эти люди будут руководствоваться в своих решениях?

Недавний опыт составления рейтингов вузов, предпринятый министерством, не дает поводов для оптимизма. Равно как и предлагаемые в законопроекте новации; включение в состав РАН медицинской и сельскохозяйственной академий; возможность лишения членов будущей Академии этого звания. Что в контексте нашей истории однозначно прочитывается как рычаг давления на непокорных и т. д. Наконец, затеянная реформа уже обеспечила своим инициаторам резко враждебное отношение практически всего научного сообщества. Неизвестно, будут ли у реформы хоть какие-то плюсы, а вот минусы уже есть.

Но, похоже, выбора просто нет. Как ни призрачна надежда на успех реформы, альтернатива — распад российской фундаментальной науки. Если отойти на исходные позиции, через несколько лет может оказаться, что спасать в ней уже нечего.

Репутация хирурга вызывает сомнения

Михаил Кацнельсон, докт. физ.-мат. наук, профессор Радбоудского университета (Нидерланды), лауреат премии Спинозы 2013 года:
У меня смешанные чувства. Прежде всего я уверен, что какие-то срочные и резкие действия были необходимы. Сложившаяся система организации науки в России кажется крайне неэффективной. А в способность РАН к серьезному самореформированию я не верю.

Все двадцать с лишним лет ее существования, всё время президентства Юрия Сергеевича Осипова прошли под лозунгом «стабильность любой ценой». И это, на мой взгляд, не та стабильность, которую следовало ценить. Это стабильность, характеризуемая всевластьем различного околонаучного начальства и бесправием реально работающих исследователей. Время для самореформирования упущено, доверие к Академии утрачено. Всё нужно делать вовремя.

С другой стороны, многое настораживает в том, как именно была начата реформа. Я даже не про то, что «не посоветовались». Внимательно слежу за дискуссией (если ее можно так назвать). Она выявила такую взаимную непримиримость сторон (чтобы не сказать оголтелость), что какие там советы и обсуждения в такой атмосфере. Обратите внимание на всю эту дешевку, смахивающую на прямой подкуп, например увеличение денежного содержания академикам. Еще грустнее будет, если она сработает, и окажется, что только так и можно… Но главная проблема в том, что утрачено доверие не только к Академии, но и к правительству, и к чиновникам вообще.

Наверное, тут можно не углубляться в причины.
В результате ситуация выглядит для меня так. Близкий мне человек (я двадцать пять лет проработал в системе Академии) тяжко болен. Без операции — неизбежная и мучительная смерть. Не в последнюю очередь потому, что больной сам упорно отказывался от лечения. Наконец все-таки назначена операция. Но репутация хирурга, мягко говоря, вызывает большие сомнения. Что можно делать в такой ситуации? Наверное, надеяться на чудо. А вдруг?

Верхам жаль денег на науку — она им не нужна.

Александр Мещеряков, японист, докт. ист. наук, профессор РГГУ:
Реформу Академии наук следует рассматривать в общем контексте того, что происходит в стране. В современной России решительно ничего не производится — ни тапочек, ни лекарств. Нефть и газ обмениваются на заграничные товары. Наша политическая элита, за очень немногими исключениями, не обладает ни приличным образованием, ни моральными устоями. Вместе взятое, это диктует принимаемые решения.

Стране, безусловно, требуется модернизация. Успешный пример такой модернизации представляет собой Япония. Ключевой фактор успеха — курс на повышение образовательного уровня всего населения. Заграница была нужна японцам, чтобы учиться у нее. Для нашей же элиты она представляется супермаркетом, в котором всё можно купить на нефтедоллары. В связи с этим мы наблюдаем последовательные действия, которые ведут к понижению интеллектуального уровня страны.

«Реформа» Академии наук

вписывается в общую стратегию верхов. По умолчанию предполагается, что средства, в науку и образование страны, неоправданно потеряны для политической элиты. Провести «реформу», не вкладывая в нее средств, — утопия. Но никто и не думает об изменениях, которые обеспечивали бы повышение эффективности науки. Недаром слышатся успокаивающие заявления, что в результате реформы для рядовых сотрудников «ничего не изменится». Положение же рядового сотрудника РАН — хуже не бывает. Он не имеет ни сколько-то достойного уровня жизни, ни современной аппаратуры, ни статуса.

Внимание неизвестных миру разработчиков реформы Академии направлено вовсе не на повышение эффективности науки, а на создание дымового шлейфа (перекрашивание вывесок, создание новых аббревиатур) и передел собственности.
Позитив от реформы — в консолидации ученых. Известный физик, один из создателей «Корпуса экспертов» Михаил Фейгельман сравнил внезапность и секретность, с которой законопроект о реформировании Академии наук был внесен в Госдуму, с операцией спецназа в тылу противника.

Мне это больше напоминает налет янычар на женское общежитие. Вопреки некоторым утверждениям, Российская академия наук не похожа на храм или монастырь, населенный отрешенными от мира служителями науки. РАН подвержена всем порокам женского общежития: интригам, лености, жадности, подобострастию и продажности. Но из этого вовсе не следует, что единственный способ улучшить нравы в российской науке — отдать ее на разграбление и поругание янычарам. Другие научные организации (университеты и национальные исследовательские центры) страдают теми же пороками.И в них еще больше бюрократии.

Реформа РАН

Пока единственный положительный результат налета на РАН — неожиданно мощное и консолидированное противодействие научного сообщества. Это касается не только многочисленных петиций, заявлений, митингов и акций. Только под заявлением нашего совета Общества научных работников подписалось почти 10 тыс. человек, больше половины из которых — доктора и кандидаты наук, в том числе около 10% членов РАН и более 12% всех научных сотрудников Академии наук.

Еще важнее образование горизонтальных связей между научными институтами на всех уровнях. От директоров до молодых ученых, для координации протестных действий. Против строптивого академического сообщества уже пущено в ход «оружие массового поражения» в лице прокуратуры, начавшей проверку некоторых институтов РАН.

Мощный аргумент научной дискуссии

Такой мощный аргумент научной дискуссии, как Следственный комитет, к счастью, пока остается в резерве у «реформаторов». Огромную роль сыграло объединение «академиков-отказников»: 73 члена РАН отказались вступать в новую академию. Многие из них могли бы составить цвет любой академии наук мира. То, что научные работники сумели объединиться перед общей бедой и громко заявить о своих требованиях государству и обществу, чрезвычайно важно. В результате этого проблемы науки впервые за многие годы оказались в центре общественного внимания.

В основе научной дискуссии лежит принцип «суда равных» (peer review), где весомость мнения основана на убедительности аргументов, квалификации эксперта и его авторитете среди коллег. Никакая реформа науки невозможна без активного участия самих ученых. Такая работа началась в рамках неформальных объединений ученых, и это дает некоторый шанс на то, что российская наука сохранится как заметная часть мировой науки.

Я надеюсь, что руководство страны примет во внимание тотальное отторжение со стороны научного сообщества и вернет закон хотя бы во второе чтение. В противном случае страну ждет очередная волна эмиграции ученых. Если закон о реформировании Академии наук будет принят в нынешнем виде, то уже через год-два Россия будет с завистью поглядывать на такие передовые научные державы, как Индия, Бразилия, Мексика, Турция и Иран.
Еще одно Сколково, но большое-пребольшое. Такая вот реформа РАН.

Главная